"Бить, вывозить поездами или не обращать внимания?": интервью с Ириной Фарион о методах борьбы с русскоязычными
Поделиться
После полномасштабного вторжения миллионы украинцев добровольно отказались от русского языка, ассоциируя его с врагом. Но есть граждане, которые продолжают говорить по-русски, поэтому языковых скандалов в Украине стало больше.
Когда этот вопрос решится и перестанет быть дискуссионным, в интервью Новини.LIVE рассказала профессор Ирина Фарион.
— Ирина Фарион — это больше о "борьбе за украинский" или "против русского"?
— Русский для нас всегда был враждебен, потому что основная задача московитов — нацифицировать нас, то есть забрать наш с вами язык. Поэтому, борясь за украинский язык на своей святой земле, невозможно не бороться против московского языка. Это понятия неотъемлемы и нераздельны. Богдану Хмельницкому принадлежит лозунг "Межі моєї мови — це межі моєї держави". Поэтому, когда ты защищаешь границы государства, то защищаешь границы своего языка.
— Ваш внук избил русскоговорящего ребенка в садике и за это вас раскритиковали. А какие методы борьбы у вас со знакомыми, которые позволяют себе русский?
— Сегодня у нас летают ракеты, мы сидим под сиренами, а определенная часть общества не говорит по-украински. Вот мой внук приходит в детский сад и слышит русский язык, а дома он слышит, что тот, кто говорит на русском — враг. И ребенок вынужден защищать себя.
Всех критиков я посылаю за кораблем, их критика меня не беспокоит. Меня обходит безопасность украинцев и ощущение того, что они властвуют у себя дома.
Мой внук не пришел в польский садик и не боролся там за украинский язык, он пришел в свой садик. Наших детей должна окружать только украиноязычная среда.
Методы борьбы разные. Например, как только началась широкомасштабная война, в которой я никогда не сомневалась, я инициировала на нашей кафедре во Львовской политехнике курс по украинскому языку. Но у преподавателей хватило времени это делать ровно к Пасхе. Ибо реальные надежды были на то, что мы закончим эту войну гораздо быстрее. Но я продолжаю это делать дальше, каждый понедельник есть прямые трансляции на моем канале. И я буду это делать, пока мы реально не победим в этой борьбе. Это один из моих способов утверждения украинского языка.
— Почти год полномасштабного вторжения. Кто-то перешел на украинский язык, а кто-то — до сих пор нет. Что с этими людьми делать?
— А с ними ничего не нужно делать. Важно, что делать с нами, как мы на это будем реагировать. Есть такая украинская пословица, что горбатого могила не исправит. Не мы должны делать что-то с людьми, которые до сих пор говорят на московском языке и ходят в церковь московского патриархата. Мы должны сделать что-то такое с собой, чтобы остановить их мракобесие, их очумелость, упоротость.
Как это сделать? Элементарно. Последовать примеру цивилизованного государства Польши. Если ты хочешь вступить в польский вуз, то должен знать польский язык. Чтобы ты его хорошо знал, ты должен учиться на польском языке от детского сада до последнего класса. Это называется социальный лифт. Зато что у нас — ВНО, согласно "прекрасному" языковому закону, на негосударственном языке можно сдавать до 2030 года. И мы в результате имеем еще одну сепаратистскую среду в Закарпатье.
— Что вы имеете в виду?
В Берегово 67% детей не могли сдать ВНО по украинскому языку. Они преспокойно могут сдать математику на венгерском языке. И потому Орбан (премьер Венгрии Виктор Орбан. — Ред.) себя так уверенно чувствует. Внутри европейской унии сидит путин только с другой фамилией и все время затрагивает языковой вопрос. И недавно представительница так называемой венгерской партии в областном совете в Ужгороде нарисовала карту с отрезанной частью Закарпатья там, где в Берегово рядом с украинским флагом висит венгерский. Вот вам ответ на вопрос, что такое язык и социальный лифт.
Если мы сделаем ВНО исключительно на государственном языке, мы ликвидируем еще одно осиное гнездо Орбана, явно работающего против Украины. Он блокирует все решения, в которых нуждается Украине в контексте поддержки. Орбан не дает свою территорию, через которую мы можем получать оружие.
Второй элемент социального лифта — работа. Когда ты идешь на работу, то должен владеть украинским языком. В то же время мы слышим, что в Киеве человеку могут отказать в трудоустройстве, если он не знает московского языка. Русскоязычных людей мы ничем не убедим, если их до сих пор не убедили ракеты, геноцид московитов по отношению к нам. Но речь не о том, чтобы мы их убеждали. Речь идет о том, чтобы власти выбирали людей, которые перестанут торговать абсолютными ценностями. Нельзя находить компромисс в вопросе языка, церкви и исторической правды. Это понятия, связанные с любовью. Это то, что живет в нашем огромном подсознании и чувственной сфере.
— Какой самый влиятельный социальный институт в вопросе украинизации и дерусификации?
— Мы не вышли с вами на национальную модель развития языкового вопроса. Раньше у нас была колониальная модель, мы подлежали московскому языку, теперь у нас либерально-гибридная модель. Когда мы придем к национальной модели, я не знаю. Я не уверена, что из-за войны мы сможем решить этот вопрос. Потому что эти люди, которые сегодня представляют государство, в языковом вопросе очень разбалансированные, не цельные, зависимые и слабые.
Если рассматривать это в контексте закона, то есть институт уполномоченного по языковым вопросам, который представляет Тарас Кремень. Он действует на устойчивых механизмах — штрафах. Если ты нарушаешь букву закона и не говоришь по-украински, то платишь штраф. Закон был принят в мае 2019 года, но статья о штрафах вступила в силу через три года.
Это означает, что государству 32 года, но для того, чтобы чиновник выучил государственный язык и общался им на уровне соответствующего стандарта, ему дают целых три года. Три года, чтобы овладеть языком, на котором говорил Тарас Шевченко. Язык святой земли, хлеб из которой он ест. Как все это называется? Это самооскорбление. Поэтому у путина были все основания нападать, потому что здесь живет какой-то странный народ, или может просто население, которое не умеет защитить свой язык.
Вы что-нибудь подобное видели в польском, чешском, словацком законодательстве? Что сделали чехи после того, как Гитлер проиграл войну — так как неизбежно проигрывает путин, потому что это реинкарнация Гитлера, это фашизм в самом ярком проявлении — они всех немецкоязычных чехов и немцев погрузили в поезд и отправили на их историческую родину. Все. Их было более 3,5 миллионов. Так чехи разрешили свой языковой вопрос.
— Вы думаете, наши политики смогут дойти до такого радикального решения — сажать русскоязычных людей в поезд и вывозить?
— Это не радикальное решение. Я вам привожу исторический пример. А что же должны были делать чехи после того, когда Гитлер их уничтожал? Разве это радикальность? Но вообще радикальность — это прекрасно. Потому что когда человек болен и хирург говорит, что можно вылечить только с помощью ножа, то сознательный человек согласится, потому что он хочет жить.
Мы все сейчас используем лозунг "Слава Украине", а что это значит? А это значит, что мы реально своим трудом должны прославить наше государство. Поэтому я переживаю за свое здоровье, потому что у меня очень много планов, чтобы показать, как велика моя культура. Я горжусь тем, что я принадлежу к роду Тараса Шевченко, Романа Шухевича и Степана Бандеры. Я должна внести свою лепту в прославление моей земли.
Для меня мое национальное эго самое важное. Я должна приехать в Европу и сказать, что я потомок украинской повстанческой армии, которая никогда не капитулировала. Ни-ког-да. Гитлер капитулировал, а УПА не капитулировала. Это главный инструментарий меня, как ученого, доказывать эту украинскую сверхмощную силу при сверхсложных исторических обстоятельствах.
— Какой инструмент, по вашему мнению, имеет каждый украинец, чтобы защищать украинский?
— Есть разные формы защиты. Но если мы на каждом шагу слышим язык оккупанта, то мы не можем постоянно находиться в состоянии нервного срыва. Нам нужно выжить, у нас много работы. Когда к вам говорят на языке оккупанта — улыбайтесь и говорите: "Не понимаю".
Читайте Новини.LIVE!
